Ещё несколько глав, относящихся к военному и послевоенному периодам, мы посвятим «театрам за колючей проволокой» или, как их  называли, «театрам доброй неволи». А как же иначе, ведь большинство имён мастеров сцены, блиставших на их подмостках, наверняка, многим из вас прекрасно знакомы — именно эти люди стали впоследствии сердцем и душой нашего театра.

Летом 1943 года старший инспектор культурно-воспитательного отдела Интлага Галина Калакуцкая силами заключённых осуществила постановку агитмонтажа. Выступление всем понравилось. Вслед за этим последовал приказ от руководства Интастроя о строительстве нового Дворца культуры. Дом культуры Интинского комплекса сдали в эксплуатацию к 1 мая 1944 года. Начальником и художественным руководителем его была назначена Г. Ю. Калакуцкая. В новом клубе работала концертная группа культурно-воспитательного отдела (музыкально-художественный ансамбль Интастроя), состоящая из 20−25 заключенных «профессиональных работников искусств». Музыкальная бригада в течение года подготовила 44 концертные программы и дала более 120 концертов. Но новый клуб был плохо приспособлен для работы театра, поэтому по приказу нового начальника Интастроя М. Халеева в конце 1945 года начали достройку центрального клуба. В начале 1946 года строительство было завершено.

В Абези, ныне маленькой станции, а в те годы столице Печжелдорлага, строившего дорогу Печора-Воркута, также был свой театр. В отличие от лагерных театров Воркуты и Ухты здесь не было «звёзд», но среди заключенных было немало творческих, интеллигентных людей. Начиная с 1942 года в Абезьском доме культуры постепенно стали собираться актеры, музыканты, танцоры, художники. Так создавался театр, в котором участвовали как заключенные, так и вольнонаемные.

Из Приамурья после отбытия срока вместе с заключенными — строителями железных дорог перебрался на Печору прекрасный музыкант, бывший руководитель Центрального ансамбля песни и пляски ПЖДС Евгений Попов. Помощником Попова по вокальным жанрам был Георгий Тер-Асланян (Жора Асланов). Режиссером театра стал П. Н. Шеповалов. За короткий промежуток времени разномастный коллектив превратился в театр, который кроме сольных номеров и концертных программ ставил спектакли, сцены из оперетт и даже оперу! Они обслуживали самые отдаленные уголки строительства железной дороги, множество колоний, поселков, тысячи зрителей.

Отдельно в эти же годы сформировался театрально-эстрадный коллектив Севжелдорлага в Княжпогосте.

В Ухтинском театре в годы Великой Отчественной был восстановлен академический хор, симфонический, духовой и джаз-оркестры. Основное место в репертуаре занимала классическая оперетта. Спектакли сопровождал симфонический оркестр под управлением В.М. Каплун-Владимирского.

За исключением воркутинского театра, предназначенного для обслуживания вольнонаемных, все остальные обслуживали заключенных и — по особо торжественным случаям, партийным конференциям и знаменательным датам, — вольнонаёмных. Театры ГУЛАГа осуществляли постановку лучших образцов русской и зарубежной музыкальной классики.

В одном из самых известных лагерных театров в заключении оказались люди, сыгравшие впоследствии огромную роль в создании и становлении нашего театра.

В августе 1943 года начальник Воркутлага Михаил Мальцев подписал приказ об организации в городе музыкально-драматического театра. Эта идея обсуждалась по обе стороны колючей проволоки. Вольнонаемные сотрудники Воркутауголь и жены многочисленного лагерного начальства страдали от отсутствия культурной жизни в шахтерском городе.

Записку на имя Мальцева с предложением создать в лагере профессиональный театр написал Борис Мордвинов — бывший главный режиссер Большого театра, ученик Станиславского и Немировича-Данченко. Арестовали его по обвинению в «шпионской связи» с женой маршала Кулика и контрреволюции (шутил про Сталина). Дали три года ИТЛ и отправили в Воркуту. В лагере именитый режиссер и преподаватель консерватории успел поработать грузчиком на пристани, подсобным рабочим на складе и дневальным в бараке.

Под театр начальник лагеря выделил деревянное здание местного клуба (его называли Дворец Культуры Шахтеров, ДКШ). И начались репетиции.

Воркутинская музыкальная труппа театра состояла из высококвалифицированных исполнителей, многие из которых были известны на всю страну. Среди них — лауреат Собиновской премии и Всесоюзного конкурса вокалистов, в прошлом солист Всесоюзного радиокомитета Борис Степанович Дейнека. Это был тот самый Дейнека, в исполнении которого в довоенный период ежедневно по утрам звучала по радио патриотическая песня И. Дунаевского «Широка страна моя родная». Оказавшись в Воркуте, Дейнека сначала попал на общие работы в шахту. Но режиссер Мордвинов попросил включить его в труппу театра.

В лагерную труппу вошли: солист Ленинградского академического театра оперы и балета имени Кирова Т. Рутковский и солист Большого театра Н. Синицин. Из числа вольнонаёмных в труппу вошла Наталья Глебова, в прошлом солистка Ленинградского театра оперетты, а также супруга начальника УРЧ Воркутлага певица Вера Пясковская.

За короткий срок Воркутинским музыкально-драматическим театром были поставлены оперные спектакли: «Фауст» Гёте, «Паяцы» Леонкавалло, «Травиата» и «Риголетто» Верди, «Севильский цирюльник» Россини, «Евгений Онегин» Чайковского. Ставились оперетты И. Кальмана, Ж. Офеннбаха, Б. Александрова, И. Дунаевского. Спектакли и концерты сопровождал оркестр под управлением доставленного в начале 1944 года в Воркуту композитора и дирижёра, в прошлом преподавателя Московской консерватории Владимира Владимировича Микошо.

Открыли театр опереттой И. Кальмана «Сильва». Вероятнее всего, эту идею подала супруга инженер-майора Шварцмана, прибывшего вместе с Мальцевым в Воркуту из Сталинграда, певица Наталья Глебова. Она великолепно знала оперетту и много раз исполняла в ней главную роль на профессиональной сцене. Однако, у первопроходцев заполярного музыкально-драматического театра не было даже клавира «Сильвы». А мыслью об этой постановке загорелись буквально все участники будущего спектакля. Выручили великолепная музыкальная память и чистейший слух Глебовой и местного пианиста Александра Стояно. Глебова напела ему буквально всю оперетту, а отдельные места удалось восстановить благодаря тому, что «Сильву» как-то транслировали из Москвы по центральному радио. Пианист написал клавир и расписал ноты для первого, еще маленького оркестра. Художник-заключенный Т. Буря, ранее никогда не работавший в театре, под руководством Б. Мордвинова нарисовал эскизы и расписал декорации.

Так, 1 октября 1943 года началась история музыкально-драматического театра Воркуты. Спектакль давали для вольных и сотрудников НКВД. Заключенных в зал не приглашали. Зал клуба, превращенного в театральный, вмещал около трехсот человек. Успех был огромный. Упорство и педагогический талант Бориса Мордвинова позволили уже на исходе первого сезона добиться превосходных результатов. В «Сильву» он ввёл отличных певцов: Бориса Дейнеку на роль Эдвина и затем на ту же роль — прекрасного ленинградского баритона Теодора Рутковского, начинавшего творческий путь еще до Октябрьской революции, солиста Мариинского театра оперы и балета в Ленинграде, в свое время выступавшего в опере вместе с Шаляпиным. Оба певца украсили своим участием немало музыкальных спектаклей, опер и концертов заполярного театра.

Вслед за «Сильвой» поставили «Марицу», «Принцессу цирка», «Фиалку Монмартра», «Веселую вдову», «Мадемуазель Нитуш», «Сорочинскую ярмарку» и еще десятки спектаклей. Труппа росла — через пару лет после открытия в театре были заняты более 150 артистов, заключенных и вольных.

«Каждого человека в Советском Союзе сопровождало по жизни несколько так называемых «личных дел». Дейнека Борис Степанович не был исключением. Есть следственное дело, открытое на него в 1941 году в Москве, по которому он был осуждён Московским военным трибуналом к высшей мере наказания с заменой на отбывание в ИТЛ сроком на десять лет с поражением в правах на пять лет. И это всё за рассказанный им однажды анекдот. А ведь к тому времени он уже был принят кандидатом в члены ВКП(б). В автобиографии 1951 года об этом сказано: «В 1941 году, в феврале месяце, был принят кандидатом ВКП(б). В ноябре выбыл в связи с репрессией…»

Дейнека в театре был одной из самых заметных фигур. Однако долго здесь не задерживался, и уже в июле 1952 года он получил в театре окончательный расчёт и переехал в Сыктывкар. С 1955 года он солист Коми концертно-эстрадного бюро и филармонии. В Сыктывкаре самым ярким эпизодом его деятельности была инициатива о создании в Коми АССР музыкального театра, первым художественным руководителем которого он и стал. В музыкальном театре он поставил и первую коми оперу «Гроза над Усть-Куломом» Г. Дехтярова (1958), в которой исполнил партию Мамонтова».

Заключённые актёры и актрисы, находясь в лагерной зоне Воркуты, не были защищены ни от своеволия охранников и надзирателей, ни от произвола блатных, преступных элементов, помимо всего, любивших подчеркнуть, что они, воры и бандиты – «честные советские люди», а заключенные по 58-й статье – «враги народа».

Редкий день в лагерной зоне обходился без убийств, обычно связанных с разборками между различными небольшими группировками преступников. Они и ночами не успокаивались, доставали спирт, напивались, дрались, шумели, лишая сна и без того измученных непосильным трудом и голодом работяг. Не было отдыха и у артистов. Но именно эти страшные условия жизни за проволокой заставляли заключённых музыкантов и актёров не просто дорожить своей работой в театре, но и видеть в ней единственное спасение от окружающей грязи, хамства и невежества. Театр для его служителей становился местом, отгораживающим их от бесправия и бездуховности. Здесь люди занимались любимым делом, своей профессией, тем творческим трудом, который заставляет видеть цель в жизни и не позволяет человеку опуститься.

«Я видела, как привозят актёров на спектакль из зоны. Впечатление было сильное: охранники, собаки… Зона находилась в полутора километрах от города. Все это было более чем странно для меня. Какой-то полуреальный мир, в котором всё двоится, теряя свои очертания. Колючая проволока, запорошенная снегом, стылый воздух, униженные взгляды, балерины в пачках и буквально тут же – в зековских телогрейках». (Из воспоминаний правозащитницы и публициста Ларисы Богораз).

«После репетиций, после радостных премьер, цветов от поклонников и криков «браво!» актеры возвращались в свой лагерный барак, где днём и ночью шастали крысы», – рассказывала актриса московского Театра Сатиры Валентина Токарская, отбывавшая наказание в Воркуте и игравшая на сцене театра.

«В конце сороковых годов я по утрам, идя на работу, видел небольшую колонну заключённых, ведомых из лагпункта в театр. Запомнилась фигура худого, поникшего актера Холодова, еле передвигающего ноги. А вечером, придя в театр, я с восхищением любовался, как тот же Холодов выходил на сцену изящный, обаятельный и весь сверкающий», – вспоминал ссыльный Леонид Городин.

Заключенный Воркутлага Эммануил Котляр писал о том, как Борис Дейнека во время одного из проходов под конвоем из театра в зону, сломал руку: заключенных подгоняла охрана, приходилось бежать, мела метель, Дейнека поскользнулся. А на следующий день – спектакль, на который приглашена московская комиссия. «На загипсованную руку накидывают яркую косынку в тон алому костюму Мефистофеля. С повиснувшей тяжело левой рукой, но жестикулируя правой, Дейнека поёт. За кулисами стоит бледный, взволнованный Мордвинов. А над залом гремят коварные, злобные арии Князя Тьмы. И только несколько человек в зале знали, чего это стоило заключенному Дейнеке».

Несмотря на величайшие трудности военного времени, в октябре 1943 года открылось первое среднее специальное музыкальное учебное заведение в Республике Коми – Музыкальное училище. Это событие имело огромное значение в культурной жизни республики: закладывались основы подготовки кадров для развития музыкальной культуры.

Да, такой театр мог существовать в Заполярье только в условиях ГУЛАГа, направившего в зону вечной мерзлоты и колючей проволоки многих и многих подневольных талантливых людей. Но такой театр был, и он сказал своё слово в многогранной истории не только Главного Управления Лагерей, но и всей отечественной культуры.

Подводя итоги глав, рассказывающих о развитии музыкальной культуры в годы Великой Отечественной, можно отметить, что, несмотря на трудности военного времени, республика жила довольно насыщенной музыкальной жизнью. Концертно-эстрадное бюро и Государственный ансамбль песни и пляски Коми АССР выполняли мобилизующую и пропагандистскую роль среди населения республики. Коми композиторы совместно с представителями русской музыкальной культуры продолжали творческие поиски по пути освоения новых музыкальных форм. Труппы лагерных театров приобщали к музыкальному искусству население промышленных районов республики.

Б. Дейнека в опере «Фауст» (Мефистофель).

После окончания Великой Отечественной войны музыкальная жизнь республики в основном была представлена деятельностью концертно-эстрадного бюро и ансамбля песни и пляски Коми АССР. Культурная жизнь значительно оживилась в период подготовки к 25-летию республики. В это непростое время развитие искусства в стране проходило в обстановке ужесточения идеологического давления на творческую интеллигенцию. При этом театры продолжали играть значительную роль в культурной жизни коми края.

Активную деятельность вели и театры ГУЛАГа. Очередная волна массовых репрессий второй половины 1940-х годов привела к появлению среди лагерных артистов новых талантливых имён.

В феврале 1946 года по личному распоряжению начальника лагеря в Инту пришел специальный этап театральной интеллигенции: оперные певцы, артисты драмы, музыкальной комедии и балета, музыканты, два композитора. Коллектив театра пополнился до 100 человек. Художественным руководителем театра и исполнителем ведущих партий стал выдающийся певец Николай Константинович Печковский, бывший солист ленинградского Кировского театра, народный артист РСФСР, лауреат Сталинской премии. Балетную группу возглавила известная киевская балерина Тамара Владимировна Вераксо. Дирижировал интинским оркестром Николай Порфирьевич Клаус – будущий главный дирижер Коми республиканского музыкального театра.

Но расцвет театрального искусства в Интлаге продолжался недолго. Началось ужесточение лагерного режима, и 3 мая 1950 года последовал приказ: «В связи с нерентабельностью работы театра в посёлке Инта и отсутствием средств на дотацию по содержанию театра перевести театр на положение клуба».

В послевоенный период вырос творчески и профессионально Воркутинский лагерный театр. Свой первый послевоенный сезон он открыл постановкой оперетты «Марица» И. Кальмана в прекрасном реконструированном здании, которое ничем не напоминало прежний клуб.

Первое послевоенное десятилетие было довольно тяжёлым для театрального искусства республики. Театры находились не только в репертуарном кризисе из-за различных идеологических постановлений, но и в финансовом. Прекратили деятельность колхозно-совхозные театры сёл Объячево и Усть-Кулом. Закрылся Сыктывкарский кукольный театр. В связи с реорганизацией в системе ГУЛАГа были ликвидированы и лагерные музыкально-драматические театры. Это весьма обеднило культурную жизнь промышленных районов республики.

Его труппа пополнилась новыми заключёнными – известными актерами Московского мюзик-холла В. Токарской и Р. Холодовым, солисткой Полтавского музыкального театра Валентиной Мефодьевной Ищенко, литовским тенором И. Индрой, исполнительницей старинных романсов Т. Лещенко-Сухомлиной и другими.

В 1947 году в штате Воркутинского лагерного театра числилось 145 человек. В его репертуаре преобладали в основном оперы и оперетты, идеологических пьес было довольно мало. А в 1953 году, в связи с реорганизацией в системе ГУЛАГа, Воркутинский театр, в отличие от других лагерных театров, действовавших на территории республики, продолжил свою деятельность уже без заключенных артистов и стал носить название «Драматический театр комбината «Воркутауголь» Министерства угольной промышленности». Преемник знаменитого лагерного театра пользовался куда меньшим успехом у зрителей, нежели его музыкально-драматический предшественник. В результате в 1955 году он был ликвидирован.

Театры ГУЛАГа вписали ярчайшую страницу в историю театрального искусства республики – Печорский музыкально-драматический театр, театрально-эстрадный коллектив Севжелдорлага, Абезьский музыкально-драматический театр, музыкальный театр Печоржелдорлага, Ухтинский и Интинский лагерные театры… Освободившись из заключения, многие репрессированные артисты внесли значительный вклад в развитие театрального искусства коми края. Среди них: организатор и ведущий солист Республиканского музыкального театра, народный артист Коми АССР Б.С. Дейнека, на протяжении 25 лет ведущая солистка музыкального театра, заслуженная артистка Коми АССР В.М. Ищенко, дирижёр, заслуженный деятель искусств Коми АССР В.М. Каплун-Владимирский, композитор и дирижёр Н.П. Клаус, режиссер Б.И. Мордвинов, музыкант симфонического оркестра, виолончелист Р.Ф. Вечтомов, заслуженный артист Коми АССР В.Н. Михайлов (бывший артист Воркутинского лагерного театра) и многие другие.

Родился в 1906 году в г. Климовичи (Белоруссия). В 1934 году окончил Белорусскую государственную консерваторию. Работал дирижёром театра оперы и балета г. Минска и руководителем музыкального коллектива Белорусского радиокомитета. Был приглашён на работу в Республиканский музыкальный театр управлением по делам искусств Коми АССР из Инты, где он находился в заключении с 1948 по 1956 годы. В 1959 году Н. Клаус был назначен главным дирижёром музыкального театра. Находясь в заключении, Николай Порфирьевич не прекращал заниматься композиторской деятельностью. Им были написаны симфонические произведения: «Эпическая увертюра», «Танец шамана», «Видение Гирея», а также оратория для хора с оркестром «Под северным сиянием» (текст Я. Смелякова). В 1961 году композитором был создан детский балет «Ворса» («Леший»), поставленный балетмейстером Н.А. Генчель с коллективом ансамбля Дворца пионеров и школьников г. Сыктывкара.

В 50-е годы в Сыктывкар, отбыв положенные сроки, прибыло немало артистов, бывших узников сталинских северных лагерей. Среди них был и Борис Дейнека. В 1951 году закончился срок его заключения. Выйдя на свободу, Дейнека женился на сотруднице спецчасти «Воркутлага» Екатерине Семеновой, и в июле 1952 года супруги переехали в Сыктывкар. В столице Коми обладателя роскошного баса с удовольствием приняли в Республиканскую филармонию. Кроме того, Борис Дейнека стал солистом концертно-эстрадного бюро. Его работа в основном сводилась к лекциям-концертам и гастролям по сельским районам. Для такого большого артиста этого, конечно, было недостаточно.

В 1955 году разрешение выехать в Сыктывкар получила Валентина Ищенко. Вместе с Дейнекой они в качестве солистов концертно-эстрадного бюро, разъезжали по разным уголкам республики, пропагандируя классическую музыку. С ними выступала и молодежь – выпускники Московской и Ленинградской консерваторий. Начинающим артистам тоже хотелось большего. Тогда, поговорив с товарищами по сцене, Борис Степанович решил обратиться к начальнику Управления культуры Коми АССР Серафиме Поповой с предложением создать в Сыктывкаре музыкальный театр.

По тем временам это была совершенно безумная затея! Сыктывкар начала 50-х – невзрачный северный городок, население которого – 50 тысяч человек. Большая часть домов деревянная, заасфальтированы только отдельные улицы. Не было канализации, не хватало электричества, в две маленькие бани стояли огромные очереди. Какая опера, какой балет?!

Однако Серафиме Михайловне идея понравилась, и вместе с Дейнекой она отправилась к молодому и амбициозному председателю Совета Министров Коми АССР Зосиме Паневу.

Зосима Васильевич Панев

Зосима Васильевич видел столицу Коми республики совсем другой – промышленным, культурным, научным и университетским центром. Конечно, всё это приходилось делать почти с нуля, но лично он был к этому готов. В случае с музыкальным театром «почти с нуля» означало, что кое-что в городе все же имелось. Например, музыкальное училище, открытое в 1943 году. И все же этого было совершенно недостаточно, чтобы открыть в городе музыкальный театр, содержание которого стоило гораздо больших денег, чем содержание драматического театра. А для исполнения оперных и балетных партий нужны были солисты с высшим образованием.

Дейнека предполагал, что для этого требуется найти талантливых выпускников школ и отправить их на учебу. Однако и это сделать было очень непросто. В большинстве средних школ не преподавалось пение из-за отсутствия учителей. Зосима Панев писал в своих мемуарах: «…Город тогда был беден всеми видами бедности, но особенно учреждениями культуры».

Дейнека и Попова рассказали Зосиме Васильевичу про репрессированных артистов, которые оказались волею судеб в Сыктывкаре, а также пообещали добиться внеконкурсных мест в консерватории для талантливой молодежи. Так им удалось убедить председателя Совета Министров Коми.